Калланетика кропоткинская: 🏆 лучшие фитнес-клубы с ценами и 💬 отзывами на LoveFit.ru
🏆 лучшие фитнес-клубы с ценами и 💬 отзывами на LoveFit.ru
— 10 мест
🔎 Калланетика на Кропоткинской — LoveFit.ru уже выбрал для вас 10 лучших фитнес-клубов Москвы на основе рейтинга и проверенных отзывов посетителей. Гибкий график посещений, выгодные цены на абонемент, регулярные скидки, акции и специальные предложения. Звоните по 📞 телефону и записывайтесь на тренировку.
Простой и интуитивный поиск поможет быстро выбрать фитнес-центр. Удобная фильтрация по станции метро в пару кликов покажет все предложения поблизости.
LoveFit.ru – отличный помощник для тех, кто влюблен в спорт и предпочитает активный образ жизни бесконечному поиску подходящего фитнес-клуба.
Найдено 10 фитнес-клубов и 11 отзывов.
Средний рейтинг по оценкам пользователей 3.8
Фитнес клубы на станциях метро поблизости: Боровицкая Арбатская (Филевская линия) Арбатская Библиотека имени Ленина Александровский сад Парк культуры Полянка
+7 (495) 96.
.. показать
Кропоткинская
Парк культуры
Москва, Хилков переулок, 1
Пн-Пт: 07:00 — 00:00 Сб, Вс: 09:00 — 23:00
Спортивный клуб «GOLDEN MILE FITNESS & SPA», расположенный в Хамовниках, является клубом премиального класса. Спортивный клуб находится в… подробнее
Смоленская
Киевская
Москва, Смоленская улица, 8
круглосуточно
Фитнес-клуб Xfit приглашает всех посетить кардиотренировку. Такой вид занятий подойдет вам, если вы поставили цель не просто натренировать мышцы,… подробнее
+7 (901) 25… показать
Отрадное
Москва, Отрадная улица, 8
Пн-Пт: 07:00 — 00:00 Сб, Вс: 08:00 — 23:00
Последний отзыв: Очень давно хожу в клуб в мужем вместе,в общих чертах все конечно устраивает и менять место не планируем. Вопрос встал о групповых…
+7 (904) 56… показать
Водный стадион
Речной вокзал
Москва, Ленинградское шоссе, 47
круглосуточно
Последний отзыв:
Очень пожалела, что купила карту в этом центре.
+7 (904) 56… показать
Спортивная
Лужники
Москва, улица Кооперативная, 3 к5
Пн-Вс: 07:00 — 23:00
Вас интересуют силовые тренировки? Вам помогут в Студии фитнеса Ирины Грошевой. На занятиях вы будете выполнять различные физические упражнения,… подробнее
+7 (495) 22… показать
Арбатская
Александровский сад
Москва, Большой Кисловский переулок, 9
Пн-Пт: 06:30 — 00:00 Сб, Вс: 08:30 — 22:00
Последний отзыв: Очень хорошие девочки-менеджера. Гибко привели меня к покупке членства клуба. Не навязывали ничего, решили все мои спорные моменты.…
+7 (909) 90… показать
Парк культуры
Киевская
Москва, Плющиха, 57 ст2
Пн-Пт: 08:00 — 22:00 Сб, Вс: 10:00 — 18:00
Фитнес клуб «Fitness Room» на метро Киевская — это групповые и персональные тренировки в тренажерном зале или же в залах для групповых тренировок.
+7 (903) 15… показать
Новокузнецкая
Третьяковская
Москва, Большой Овчинниковский переулок, 24 ст5
Пн-Вс: 10:00 — 22:00
Школа студия балета «БАЛЛЕТА» на метро Новокузнецкая предлагает посетить занятия по балету для взрослых и детей в Москве. Представляет собой… подробнее
+7 (929) 93… показать
Кантемировская
Каширская
Москва, улица Москворечье, 14с2
Последний отзыв: Все бы ничего, занималась год в клубе . Но если вы решите расторгнуть договор — не ждите денег !!! В договоре написаны очень крутые…
+7 (495) 03… показать
Октябрьская
Добрынинская
Москва, Житная, 14 ст2
Пн-Пт: 07:00 — 00:00 Сб, Вс: 09:00 — 00:00
Последний отзыв: Лучше поздно, чем никогда. И написать отзыв и пойти в спорт зал. Были мы тут на разовой тренировке, ребята показали нам все свои владения,…
Занятия для беременных возле метро Кропоткинская
Тренеры по занятиям для беременных:
-
Алла Чечелева
Занятия для беременных Ведёт групповые тренировки
-
Татьяна Полухина
Аэробика, Детский фитнес, Занятия для беременных Ведёт групповые тренировки
-
Екатерина Мырза
Аквааэробика, Аэробика, Занятия для беременных Ведёт групповые тренировки
-
Надежда Герасимова
Занятия для беременных Ведёт групповые тренировки
-
Маргарита
Аэробика, Занятия для беременных, Похудение Может приехать
-
Андрей
Занятия для беременных, Латиноамериканские танцы, Похудение Ведёт индивидуальные тренировки
-
Герасимова Екатерина Александровна
Занятия для беременных, Пилатес, Танец живота Может приехать
-
Татьяна
Занятия для беременных, Пилатес, Sculpt Ведёт индивидуальные тренировки
-
Александр
Занятия для беременных, Бег, Спортивное питание Ведёт групповые и индивидуальные тренировки, может приехать
-
Пахомова Мария
Занятия для беременных, Пилатес, Core Ведёт индивидуальные тренировки
Также рекомендуем посмотреть:
Аэробика в Москве
Аквафитнес
Занятия калланетикой
Занятия пилатесом в Москве
Занятия для беременных в ЦАО
Клубы по станциям метро в Москве
Занятия для беременных рядом с «Арбатская», занятия для беременных рядом с «Боровицкая», занятия для беременных рядом с «Александровский сад»
Здоровье – главное богатство человека.
Потерять его легко, а восстановить порой бывает очень сложно. Квалифицированную помощь в этом вопросе, а также в вопросах обучения занятиям для беременных готовы оказать специалисты, работающие в спортивных школах и секциях, клубах и спортзалах.
Статья является уникальной собственностью сайта Glavsport.ru
Kropotkin Reference Archive
О
«Признать всех людей равными и отказаться от управления человеком человеком — это еще одно увеличение индивидуальной свободы в такой степени, какой ни одна другая форма ассоциации никогда не допускала, даже если мечта.
» — Петр Кропоткин, Коммунизм и анархия, 1901
Петр Алексеевич Кропоткин был русским анархистом, социалистом, революционером, экономистом, социологом, историком, зоологом, политологом, географом-человеком и философом, который выступал за анархо-коммунизм. Он также был активистом, эссеистом, исследователем и писателем.
«Мы должны признать и громко провозгласить, что каждый, независимо от его положения в старом обществе, сильный или слабый, способный или неспособный, имеет, прежде всего, ПРАВО НА ЖИЗНЬ, и что общество связано делить между всеми без исключения имеющиеся в его распоряжении средства к существованию. Мы должны признать это, провозгласить это вслух и действовать в соответствии с этим».
— Петр Кропоткин, Завоевание хлеба, 1906
Родился в аристократической землевладельческой семье, Кропоткин учился в военном училище, позже служил офицером в Сибири, где участвовал в нескольких геологических экспедициях.
Он был заключен в тюрьму за свою деятельность в 1874 году, а через два года ему удалось бежать. Следующие 41 год он провел в изгнании в Швейцарии, Франции (где он провел в заключении почти четыре года) и Англии. Находясь в ссылке, он читал лекции и широко публиковался по анархизму и географии. Кропоткин вернулся в Россию после русской революции 19 г.17, но большевистское государство его разочаровало.
«С Анархией как целью и как средством Коммунизм становится возможным. Без нее он неизбежно становится рабством и не может существовать.»
— Петр Кропоткин, Коммунизм и анархия, 1901
Кропоткин был сторонником децентрализованного коммунистического общества, свободного от центрального правительства и основанного на добровольных ассоциациях самоуправляющихся сообществ и рабочих предприятий. Он написал много книг, брошюр и статей, наиболее известными из которых были «Завоевание хлеба и полей, фабрик и мастерских», а также «Взаимная помощь: фактор эволюции», его основное научное предложение.
Он внес статью об анархизме в одиннадцатое издание Британской энциклопедии и оставил незаконченным работу по анархистской этической философии.
«В самом деле, нетрудно увидеть нелепость назвать несколько человек и сказать им: «Примите законы, регулирующие все наши сферы деятельности, хотя никто из вас ничего о них не знает!»»
— Петр Кропоткин, Завоевание хлеба, 1906
Источник: Wikipedia.org
Работы
электронные книги для Кропоткина
Книги
1885: Слова бунтаря
1887: В русской и французской тюрьмах
1892: Завоевание хлеба
1896: Государство: его историческая роль
1897: Анархическая мораль
1898: Поля, фабрики и мастерские
1899: Воспоминания революционера
1902: Взаимопомощь: фактор эволюции
1903: Современная наука и анархизм
1909: Террор в России
1915: Идеалы и реалии в русской литературе
1924: Этика: происхождение и развитие
Статьи
1880: Парижская коммуна
1880: Обращение к молодежи
1880: Парижская коммуна
1881: Организация рабочих
1883: Заявление обвиняемых анархистов в Лионском трибунале
1884: Промышленная деревня будущего
1884: Место анархизма в социалистической эволюции
1885: Финляндия: восходящая национальность
1885: Какой должна быть география
1886: Закон и власть
1887: Научная основа анархизма
1887: Действуй от имени себя
1887: Процесс при социализме
1887: Практические вопросы
1888: Достаточно ли мы хороши?
1889: Великая французская революция и ее урок
1889: Что такое забастовка
1890: Мозговая работа и ручная работа
1890: Действия масс и личности
1890: Крах контрреволюционного социализма
1890: Постоянство общества после революции
1890: Использование забастовки
1891: Революционные исследования
1892: Революционное правительство
1893: Совет тем, кто собирается эмигрировать
1893: О преподавании физиографии
1895: Предлагаемое коммунистическое поселение
1895: Последствия преследования
1895: Кризис социализма
1896 год: война или мир?
1896: Новая Эра
1896: Международные конгрессы и Лондонский конгресс
1896: Анархизм: его философия и идеал
1898: Некоторые ресурсы Канады
1900: Коммунизм и анархия
1901: Нынешний кризис в России
1902: Русские школы и Святейший Синод
1904: Максим Горький
1905: Конституционная агитация в России
1906: Революция в России
1907: Анархисты и профсоюзы
1908: Синдикализм и анархизм
1910: Анархизм для Encyclopedia Britannica
1913: Грядущая война
1913: Тюрьмы: Криминальные университеты
1914: Война!
1914: Войны и капитализм
1916: Манифест шестнадцати
1919: Русская революция и советское правительство
1919: Прямое действие окружающей среды и эволюции
1920: Система заработной платы
1927: Анархический коммунизм: его основы и принципы
(Дата неизвестна): Анархизм и революция
(Дата неизвестна): В заказе
(Дата неизвестна): Организованная месть под названием «Правосудие»
Письма
1902: Кропоткин Неттлау, 5 марта 1902: Об индивидуализме и анархистском движении во Франции
1908: Кропоткин Александру Беркману, 20 ноября 1908 г.
, re: Blast
1912: Дебаты о мексиканской революции в Temps nouveaux
1914: Письмо Штеффену о Первой мировой войне, опубликованное в Freedom в 1914 году
1917: Встреча В.И. Ленина и П.А. Кропоткина
1920: Два письма Ленину
1920: Письмо о русской революции
1921: Последнее письмо Петра Кропоткина
Рецензии
1956: Кропоткин о взаимопомощи — обзор Пола Маттика
Воспоминания и критика старого друга
Эррико Малатеста Архив Архив
Петр Кропоткин
Воспоминания и критика старого друга
Написано: 15 апреля 1931 г.
Источник: Studii Sociali, 15 апреля 1931 г.
Транскрипция/Разметка: Энди Карлофф
Интернет-источник: RevoltLib.com; 2021
Петр Кропоткин, без сомнения, один из тех, кто внес, может быть, больший вклад — может быть, даже больший, чем Бакунин и Элизе Реклю, — в разработку и пропаганду анархистских идей.
И поэтому он вполне заслужил признание и восхищение, которое испытывают к нему все анархисты.
Но из почтения к истине и в интересах дела следует признать, что его деятельность не вся была полностью полезной. Это была не его вина; напротив, именно превосходство его качеств породило беды, о которых я предлагаю поговорить.
Естественно, Кропоткин, будучи смертным среди смертных, не всегда мог избежать ошибок и принять всю правду. Поэтому следовало воспользоваться его неоценимым вкладом и продолжить поиски, которые приведут к дальнейшим успехам. Но его литературные таланты, важность и объем его произведений, его неустанная деятельность, престиж, который он получил благодаря своей репутации великого ученого, тот факт, что он отказался от весьма привилегированного положения, чтобы защищать его ценой страданий. и опасность, и народное дело, и, кроме того, обаяние его личности, привлекавшее внимание тех, кто имел счастье встречаться с ним, — все это сделало его таким известным и влиятельным, что он появился, и в значительной степени он действительно был признанным мастером для большинства анархистов.
В результате чего была обескуражена критика и остановлено развитие анархистской идеи. В течение многих лет, несмотря на непоколебимый и прогрессивный дух анархистов, большинство из них в том, что касалось теории и пропаганды, только изучали и цитировали Кропоткина. Выражаться иначе, чем он, многие товарищи считали чуть ли не ересью.
Поэтому было бы уместно подвергнуть учение Кропоткина внимательному и критическому анализу, чтобы отделить то, что всегда реально и живо, от того, что было ошибочно доказано более поздней мыслью и опытом. Вопрос, касающийся не только Кропоткина, ибо ошибки, в совершении которых его можно упрекнуть, уже исповедовались анархистами еще до того, как Кропоткин занял свое выдающееся место в движении: он подтвердил их и укрепил их, прибавив вес своего таланта. и его престиж; но все мы, старые боевики, или почти все, несем свою долю ответственности.
* * *
Сейчас, когда я пишу о Кропоткине, я не собираюсь исследовать его учение.
Я только хочу записать несколько впечатлений и воспоминаний, которые, как мне кажется, послужат лучшему пониманию его морального и интеллектуального уровня, а также более ясному пониманию его качеств и его недостатков.
Но прежде всего скажу несколько слов, идущих от сердца, потому что я не могу думать о Кропоткине, не тронувшись воспоминанием о его безмерной доброте. Я помню, что он делал в Женеве зимой 1879 года.помочь группе итальянских беженцев в отчаянном положении, в том числе и мне; Я помню небольшие знаки внимания, я бы назвал их материнскими, которые он оказывал мне, когда однажды ночью в Лондоне, став жертвой несчастного случая, я подошла и постучала в его дверь; Я вспоминаю бесчисленные добрые дела по отношению к разным людям; Я помню сердечную атмосферу, которой он был окружен. Потому что он был действительно хорошим человеком, той добротой, которая почти бессознательна и нуждается в том, чтобы заново пережить все страдания и быть окруженным улыбками и счастьем. На самом деле можно было бы сказать, что он был хорош, не зная об этом; во всяком случае, ему не нравилось, когда так говорили, и он обиделся, когда я написал в статье по поводу его 70-летия, что его доброта была первым из его качеств.
Он скорее хвастался бы своей энергией и мужеством — возможно, потому, что эти последние качества были развиты в борьбе и для борьбы, тогда как доброта была спонтанным выражением его сокровенной натуры.
* * *
Я имел честь и счастье долгие годы быть связанным с Кропоткиным самой теплой дружбой.
Мы любили друг друга, потому что нас вдохновляла одна и та же страсть, одни и те же надежды, а также одни и те же иллюзии.
Мы оба были оптимистичны по темпераменту (я все же полагаю, что оптимизм Кропоткина намного превосходил мой и, возможно, возник из другого источника) и смотрели на вещи розовыми очками — увы! Все было слишком радужно — мы тогда, а это было более пятидесяти лет назад, надеялись на революцию, которая должна была произойти в ближайшем будущем, которая должна была возвестить наше идеальное общество. Конечно, в течение этих долгих лет были периоды сомнений и разочарований. Помню, Кропоткин однажды сказал мне: «Мой дорогой Эррико, я боюсь, что мы одни, ты и я, верим, что революция близка».
Но это были преходящие настроения; очень скоро вернулась уверенность; мы объяснили имеющиеся трудности и скептицизм товарищей и продолжали работать и надеяться.
Тем не менее не следует думать, что по всем вопросам мы разделяли одни и те же взгляды. Наоборот, по многим основным вопросам мы были далеки от согласия, и почти при каждой встрече у нас происходили шумные и горячие споры; но так как Кропоткин всегда был уверен, что право на его стороне, и не мог спокойно терпеть возражений, а Ж., напротив, очень уважал его эрудицию и глубоко заботился о его шатком здоровье, то эти дискуссии всегда заканчивались обменом мнениями. тему, чтобы избежать излишнего возбуждения.
Но это никоим образом не повредило близости наших отношений, потому что мы любили друг друга и потому что мы сотрудничали по сентиментальным, а не интеллектуальным причинам. Каковы бы ни были наши различия в истолковании фактов, аргументов, которыми мы оправдывали свои действия, на деле мы хотели одного и того же и руководствовались одним и тем же сильным чувством свободы, справедливости и бытия всего человечества.
Поэтому мы могли бы ладить вместе.
И на самом деле между нами никогда не было серьезных разногласий до того дня в 1914, когда мы столкнулись с вопросом практического поведения, чрезвычайно важным для нас обоих: вопросом об отношении анархистов к войне. При этом в нем пробудились и обострились старые предпочтения Кропоткина ко всему русскому и французскому, и он заявил о себе как о горячем стороннике Антанты. Он как будто забыл, что он интернационалист, социалист и анархист; он забыл то, что сам только что написал о войне, которую готовили капиталисты, и начал выражать преклонение перед худшими государственными деятелями и генералами союзников, а в то же время обращался как с трусами с анархистами, отказавшимися присоединиться к Union Sacre , сожалея о том, что его возраст и слабое здоровье помешали ему взять в руки винтовку и выступить против немцев. Поэтому невозможно было сойтись во взглядах: для меня он был поистине патологическим случаем. Все-таки это был один из самых печальных, самых болезненных моментов в моей жизни (и, смею предположить, и для него), когда после более чем язвительного разговора мы расстались, как противники, почти как враги.
Велика была моя скорбь о потере друга и о вреде, причиненном делу в результате смятения, которое произведет среди товарищей его отступничество. Но, несмотря ни на что, любовь и уважение, которые я испытывал к этому человеку, не ослабли, так же как и надежда, что, как только момент эйфории пройдет и их правильная перспектива, он признает свою ошибку и вернется к движению, к Кропоткину прежних времен. .
* * *
Кропоткин был одновременно ученым и социальным реформатором. Его вдохновляли две страсти: стремление к познанию и желание действовать на благо человечества, две благородные страсти, которые могут быть взаимополезны и которые хотелось бы видеть во всех людях, не будучи при этом единым и тоже самое. Но Кропоткин был в высшей степени систематической личностью и хотел все объяснить одним принципом, все свести к единству и часто делал это, по-моему, в ущерб логике.
Таким образом, он использовал науку для поддержки своих социальных стремлений, потому что, по его мнению, это были просто строгие научные выводы.
У меня нет особой компетенции судить о Кропоткине как об ученом. Я знаю, что в ранней юности он оказал заметную услугу географии и геологии, и я ценю большое значение его книги о взаимопомощи, и я убежден, что с его обширной культурой и благородным умом он мог бы внести больший вклад в развитие наук, если бы его мысли и деятельность не были поглощены общественной борьбой. Тем не менее мне кажется, что ему не хватало того, что отличает настоящего ученого; способность забыть о своих стремлениях и предубеждениях и наблюдать факты с холодной объективностью. Он казался тем, кого я с удовольствием назвал бы поэтом науки. С помощью первоначальной интуиции он мог бы предвидеть новые истины, но эти истины должны были бы быть проверены другими, обладающими меньшим воображением или вовсе не имеющими его, но лучше вооруженными тем, что называется научным духом. Кропоткин был слишком увлечен, чтобы быть точным наблюдателем.
Его обычная процедура заключалась в том, чтобы начать с гипотезы, а затем искать факты, подтверждающие ее, что может быть хорошим методом для открытия новых вещей; но случилось, и совершенно непреднамеренно, то, что он не увидел тех, которые опровергали его гипотезу.
Он не мог заставить себя признать факт, а часто и не рассматривать его, если ему предварительно не удалось его объяснить, то есть уложить в свою систему.
В качестве примера я расскажу эпизод, в котором я играл роль.
Когда я был в аргентинских пампасах (с 1885 по 1889 год), мне довелось прочитать кое-что об экспериментах по гипнозу школы Нанси, которые были для меня новыми. Я очень интересовался этой темой, но в то время у меня не было возможности узнать больше. Когда я снова вернулся в Европу, я увидел Кропоткина в Лондоне и спросил его, может ли он дать мне некоторую информацию о гипнозе. Кропоткин наотрез отрицал, что в этом есть доля правды; что все это либо фейк, либо дело в галлюцинациях. Через некоторое время я снова увидел его, и разговор снова зашел на эту тему. К моему большому удивлению, я обнаружил, что его мнение совершенно изменилось; гипнотические явления стали предметом интереса, заслуживающего изучения. Что же тогда произошло? Узнал ли он новые факты или у него были убедительные доказательства тех, которые он ранее отрицал? Нисколько.
Он просто прочитал в книге, написанной не знаю каким немецким физиологом, теорию взаимоотношений двух полушарий мозга, которая могла бы хорошо или плохо объяснить явления гипноза.
Ввиду этой умственной предрасположенности, которая позволяла ему приспосабливать вещи по своему усмотрению в вопросах чистой науки, в которых нет причин, по которым страсть должна затемнять интеллект, можно было предвидеть, что произойдет с теми вопросами, которые сокровенно касались его самых сокровенных желаний. и его самые заветные надежды.
* * *
Кропоткин придерживался господствовавшей среди ученых во второй половине XIX века материалистической философии, философии Молешотта, Бюхнера, Фогта и др.; и, следовательно, его концепция Вселенной была строго механистической.
Согласно его системе, Воля (творческая сила, источник и природу которой мы не можем постигнуть, точно так же, как мы не понимаем природу и источник «материи» или любого другого «первоначала») — я был говоря, что воля, которая много или мало способствовала определению поведения людей и общества, не существует и является простой иллюзией.
Все, что было, есть и будет, от звездного пути до зарождения и упадка цивилизации, от аромата розы до улыбки на губах матери, от землетрясения до мыслей Ньютона, от жестокости тирана до благости святого, все должно, должно и будет происходить в результате неизбежной последовательности причин и следствий механического происхождения, не оставляющей возможности разнообразия. Иллюзия Воли сама по себе является механическим фактом.
Естественно, если Воля не имеет силы, если все необходимо и не может быть иначе, то идеи свободы, справедливости и ответственности не имеют смысла и не имеют отношения к действительности.
Таким образом, логически все, что мы можем сделать, это созерцать то, что происходит в мире, с безразличием, удовольствием или болью, в зависимости от личных ощущений, без надежды и без возможности что-либо изменить.
* * *
Итак, Кропоткин, который очень критически относился к фатализму марксистов, сам стал жертвой механистического фатализма, гораздо более тормозящего.
Но философия не смогла убить могучую Волю, которая была у Кропоткина. Он был слишком твердо убежден в истинности своей системы, чтобы отказаться от нее или пассивно стоять в стороне, пока другие подвергают ее сомнению; он был слишком страстным и слишком желал свободы и справедливости, чтобы остановиться перед трудностью логического противоречия и отказаться от борьбы. Он преодолел дилемму, введя анархизм в свою систему и превратив его в научную истину.
Он искал бы подтверждения своей точки зрения, утверждая, что все недавние открытия во всех науках, от астрономии до биологии и социологии, совпадали в том, что они все яснее доказывали, что анархия есть форма социальной организации, навязанная законами природы.
Можно было бы указать, что, какие бы выводы ни делала современная наука, это факт, что если бы новые открытия разрушили нынешние научные убеждения, он остался бы анархистом вопреки науке, точно так же, как он был анархист вопреки логике. Но Кропоткин не мог бы допустить возможности конфликта между наукой и своими социальными устремлениями и всегда изобретал бы средство, независимо от того, логично оно или нет, примирить свою механистическую философию со своим анархизмом.
Таким образом, сказав, что «анархия есть представление о Вселенной, основанное на механическом истолковании явлений, охватывающих всю природу, включая жизнь обществ» ( Признаюсь, мне никогда не удавалось понять, что это может значить ) Кропоткин забудет свою механистическую концепцию как нечто незначительное и бросится в борьбу с огнем, энтузиазмом и уверенностью того, кто верит в действенность своей Воли и надеется своей деятельностью добиться или способствовать достижению цели. вещи, которые он хочет.
* * *
На самом деле анархизм и коммунизм Кропоткина были гораздо более следствием его чувствительности, чем разума. В нем сначала говорило сердце, а затем следовал разум, чтобы оправдать и усилить порывы сердца.
Что составляло истинную сущность его характера, так это его человеколюбие, сочувствие к бедным и угнетенным. Он искренне страдал за других и находил несправедливость невыносимой, даже если она действовала в его пользу.
В то время, когда я часто посещал его в Лондоне, он зарабатывал себе на жизнь, сотрудничая с научными журналами и другими изданиями, и жил в относительно комфортных условиях; но он чувствовал своего рода угрызения совести из-за того, что живет лучше, чем большинство работников физического труда, и, казалось, всегда хотел извиниться за небольшие удобства, которые он мог себе позволить.
Он часто говорил, говоря о себе и о тех, кто оказался в подобных обстоятельствах: «Если бы мы были в состоянии обучаться и развивать свои способности; если мы имеем доступ к интеллектуальным удовольствиям и живем в не слишком плохих материальных условиях, то это потому, что мы извлекли выгоду из-за случайного перерождения от эксплуатации, которой подвергаются рабочие; и поэтому борьба за освобождение рабочих есть долг, долг, который мы должны отдать».0003
Именно из любви к справедливости и как бы в искупление привилегий, которыми он пользовался, он оставил свое положение, пренебрег учебой, которой так наслаждался, и посвятил себя воспитанию рабочих св. Петербург и борьба против деспотизма царей. Побуждаемый теми же чувствами, он впоследствии вступил в Интернационал и принял анархистские идеи. Наконец, среди различных интерпретаций анархизма он выбрал и сделал своей собственной коммунистически-анархистскую программу, которая, будучи основана на солидарности и любви, выходит за рамки самой справедливости.
Но, как было очевидно предсказуемо, его философия не осталась без влияния на то, как он представлял себе будущее и на форму, которую должна принять борьба за его достижение.
Поскольку, согласно его философии, то, что происходит, должно обязательно произойти, так и желанный им коммунистический анархизм должен неизбежно восторжествовать, как по закону природы.
И это освободило его от всяких сомнений и убрало все трудности с его пути. Буржуазному миру суждено было рухнуть; он уже распадался, и революционные действия только ускоряли этот процесс.
Его огромное влияние как пропагандиста, а также проистекающее из его большого таланта, основывалось на том факте, что он показывал вещи такими простыми, такими легкими, такими неизбежными, что те, кто слышал его речь или читал его статьи, немедленно воспламенялись энтузиазмом. .
Нравственные проблемы исчезли, потому что он приписал «народу», трудящимся массам большие способности и все добродетели. Он справедливо восхвалял нравственное влияние труда, но недостаточно ясно видел угнетающее и разлагающее влияние нищеты и подчинения.
И он думал, что достаточно упразднить капиталистов — привилегии и господствующую власть, — чтобы все люди тотчас же начали любить друг друга, как братья, и заботиться об интересах других, как о своих.
Точно так же он не видел материальных трудностей или легко отмахивался от них. Он принял идею, широко распространенную в то время среди анархистов, что накопленные запасы продовольствия и промышленных товаров настолько велики, что в течение долгого времени не нужно будет заботиться о производстве; и он всегда заявлял, что ближайшей проблемой является проблема потребления, что для победы революции необходимо немедленно и с избытком удовлетворить потребности всех и что производство будет следовать ритму потребления. Из этой идеи возникла идея «взять со склада» (presanel mucchio), которую он поляризовал и которая, безусловно, представляет собой простейший способ понимания коммунизма и наиболее подходящий для масс, но который также является наиболее примитивным, поскольку ну как истинно утопический, образ. И когда его заставили заметить, что такого накопления продуктов быть не может, потому что хозяева обычно допускают производство того, что они могут продать с прибылью, и что, может быть, в начале революции необходимо было бы организовать карточной системы и настаивать на интенсификации производства вместо того, чтобы призвать на помощь из кладовой, которой в этом случае не было бы, Кропоткин приступил к изучению вопроса на собственном опыте и пришел к выводу, что на самом деле такого изобилия не существует. существуют и что некоторым странам постоянно угрожает нехватка. Но он выздоровел, подумав о больших возможностях сельского хозяйства, которому помогает наука. Он взял в качестве примера результаты, полученные немногими земледельцами и одаренными агрономами на ограниченных территориях, и сделал самые обнадеживающие выводы, не думая о трудностях, которые могли бы быть поставлены на пути невежеством и отвращением крестьян к переменам, и в в любом случае до времени, необходимого для достижения всеобщего признания новых форм возделывания и распространения.
Как всегда, Кропоткин видел вещи такими, какими он хотел бы их видеть и какими, как мы все надеемся, когда-нибудь они станут; он считал существующим или немедленно осуществимым то, что должно быть завоевано в долгой и упорной борьбе.
* * *
В сущности Кропоткин понимал природу как некое Провидение, благодаря которому должна быть гармония во всем, в том числе и в человеческих обществах.
И это заставило многих анархистов повторять, что «Анархия — это естественный порядок» , фраза с изысканным кропоткинским привкусом.
Если правда, что закон Природы есть Гармония, то я полагаю, что можно задаться вопросом, почему Природа ждала рождения анархистов и продолжает ждать их победы, чтобы уничтожить ужасные и разрушительные конфликты из которые человечество уже испытало.
Не будет ли ближе к истине сказать, что анархия есть борьба в человеческом обществе против дисгармонии Природы?
* * *
Я подчеркнул две ошибки, допущенные, по моему мнению, Кропоткиным — его теорию фатализма и его чрезмерный оптимизм, потому что я думаю, что наблюдал пагубные последствия, которые они произвели на наше движение.
Были товарищи, которые восприняли фаталистическую теорию, которую они эвфемистически называли детерминизмом, всерьез и в результате потеряли всякий революционный дух. Революция, говорили они, не совершается; оно придет, когда для этого созреет время, и бесполезно, ненаучно и даже смешно пытаться его спровоцировать. И, вооруженные такими вескими причинами, они вышли из движения и занялись своими делами. Но было бы неправильно полагать, что это был удобный предлог для ухода от борьбы. Я знал многих товарищей большого мужества и достоинства, подвергавших себя великим опасностям и жертвовавших своей свободой и даже жизнью во имя анархии, будучи убежденными в бесполезности своих действий. Они действовали из отвращения к нынешнему обществу, в духе мести, из отчаяния или из любви к великому поступку, но не думая тем самым служить делу революции и, следовательно, не выбирая цели и удобного момента, или не удосужившись согласовать свои действия с действиями других.
Наоборот, те, кто, не утруждая себя философией, хотели работать для революции и для нее, представляли себе проблемы гораздо проще, чем они есть на самом деле, не предвидели трудностей и не готовились к ними потому в этом мы оказались бессильными даже тогда, когда, возможно, была возможность эффективных действий.