Стоматологическая клиника Копейска — Кассис

Современна стоматологическая клиника "Кассис" в Копейске около Челябинка! Стоматология оказывает свои услуги недорого и качественно, цены Вы можете найти на нашем официальном сайте

+7 (35139) 35-7-35
Заказать звонок
Записаться на приём
Разное 

Отрицающий подросток: Эпатажное поведение подростков – Семья и дети – Домашний

alexxlab 0 Комментариев

Содержание

Эпатажное поведение подростков – Семья и дети – Домашний

Эпатажное поведение подростковНапример, подросток может выкрикивать что-то неуместное на уроках, вызывающе вести себя на улице и в общественных местах. Внешне это поведение чем-то напоминает детскую непосредственность дошкольника, но понятно, что в отличие от малышей, подростки ведут себя так вполне осознанно. Что же стоит за подростковым эпатажем? На самом деле, это один из способов решения сразу нескольких возрастных задач.

Отрицание норм и правил, проверка их на прочность

Под влиянием воспитания с раннего детства ребенок привыкает жить в определенной системе норм, правил поведения и традиций. У него практически не возникает вопроса о происхождении этих правил и для чего они нужны, ему вполне достаточно того, что так сказала мама или учительница. Подросток же начинает подвергать сомнению каждое правило, обесценивать и отрицать любые ограничения. «Нельзя громко смеяться – а если попробовать? Нельзя разговаривать с учителем неуважительно – а я попробую, посмотрим, что будет» и так далее. Подросток бросает вызов системе, созданной взрослыми и не имеющей личного смысла для него самого, он как будто специально делает все назло. На самом деле, это необходимый этап в развитии самосознания человека, на основе этого отрицания и пересмотра ценностей подросток постепенно формирует собственную систему координат. Причем вовсе не обязательно, что эта система будет противоположной тому, что он так активно отрицал. Это вовсе не означает, что в таком случае нужно позволять подростку грубить и вести себя нагло. Просто необходимо понимать, что запретами, наказаниями и приказами тут уже ничего не добиться, причина «потому что я так сказал» вызывает лишь бурный протест подростка. Каждую из норм и правил нужно объяснять, а то и вместе с сыном и дочерью формулировать их заново.

Привлечение внимания, завоевание авторитета среди сверстников

Еще одна важная тема для подростка – общение со сверстниками. В этом возрасте становится очень важным иметь группу, где тебя принимают, а лучше – где ты являешься лидером, авторитетом для других. Эпатажное поведение оказывается неплохим способом завоевания такого авторитета. Каждый «безбашенный» поступок добавляет очков в копилку подростка, его статус в глазах сверстников повышается. Ведя себя развязно и вызывающе, подросток чаще всего работает на публику. Многое зависит от особенностей самого коллектива, где подросток пытается самоутвердиться – что ценится в этом коллективе, считается «крутым».

Евгения Лепешова

Психолог

Если подростки начинают вести себя нагло, вызывающе, переходить рамки, это, прежде всего, говорит не о самих юношах и девушках, а об уровне развития коллектива, а значит меры должны быть направлены именно на развитие коллектива.

Ощущение взрослости

Через эпатажные поступки подросток начинает ощущать себя более взрослым, что также очень важно в этом возрасте. «Это я пока был маленьким, боялся, а сейчас говорю все, что думаю!» — примерно так обозначает подросток этот водораздел. И чем меньше у подростка реальных возможностей для демонстрации своей взрослости, тем больше он будет пытаться доказывать ее смелыми и неоднозначными поступками.

Когда же родители и педагоги готовы меняться вслед за развитием ребенка, предоставлять ему больше ответственности, обсуждать проблемы из позиции «на равных», у подростка не возникает необходимости в эпатажном поведении.

Когда ребенок вступает в переходный возраст, родители часто оказываются в определенном воспитательном тупике. Прошлые приемы не работают, подросток ведет себя все более нагло, напряжение в отношениях растет. И в этот момент очень важно вместо того, чтобы усиливать его, сесть и подумать, что же происходит с ребенком, что скрывается за маской эпатажного поведения. И уже исходя из этого искать новые подходы к общению. Помните, что бурный период обязательно пройдет, и все встанет на свои места!

Эпатажное поведение подростков

В переходном возрасте поведение ребенка может резко измениться. И нередко в этот период подростки шокируют окружающих своим эпатажным поведением.

Например, подросток может выкрикивать что-то неуместное на уроках, вызывающе вести себя на улице и в общественных местах. Внешне это поведение чем-то напоминает детскую непосредственность дошкольника, но понятно, что в отличие от малышей, подростки ведут себя так вполне осознанно. Что же стоит за подростковым эпатажем? На самом деле, это один из способов решения сразу нескольких возрастных задач.

Отрицание норм и правил, проверка их на прочность

Под влиянием воспитания с раннего детства ребенок привыкает жить в определенной системе норм, правил поведения и традиций. У него практически не возникает вопроса о происхождении этих правил и для чего они нужны, ему вполне достаточно того, что так сказала мама или учительница. Подросток же начинает подвергать сомнению каждое правило, обесценивать и отрицать любые ограничения. «Нельзя громко смеяться – а если попробовать? Нельзя разговаривать с учителем неуважительно – а я попробую, посмотрим, что будет» и так далее. Подросток бросает вызов системе, созданной взрослыми и не имеющей личного смысла для него самого, он как будто специально делает все назло. На самом деле, это необходимый этап в развитии самосознания человека, на основе этого отрицания и пересмотра ценностей подросток постепенно формирует собственную систему координат. Причем вовсе не обязательно, что эта система будет противоположной тому, что он так активно отрицал. Это вовсе не означает, что в таком случае нужно позволять подростку грубить и вести себя нагло. Просто необходимо понимать, что запретами, наказаниями и приказами тут уже ничего не добиться, причина «потому что я так сказал» вызывает лишь бурный протест подростка. Каждую из норм и правил нужно объяснять, а то и вместе с сыном и дочерью формулировать их заново.

Привлечение внимания, завоевание авторитета среди сверстников

Еще одна важная тема для подростка – общение со сверстниками. В этом возрасте становится очень важным иметь группу, где тебя принимают, а лучше – где ты являешься лидером, авторитетом для других. Эпатажное поведение оказывается неплохим способом завоевания такого авторитета. Каждый «безбашенный» поступок добавляет очков в копилку подростка, его статус в глазах сверстников повышается. Ведя себя развязно и вызывающе, подросток чаще всего работает на публику. Многое зависит от особенностей самого коллектива, где подросток пытается самоутвердиться – что ценится в этом коллективе, считается «крутым».

“Если подростки начинают вести себя нагло, вызывающе, переходить рамки, это, прежде всего, говорит не о самих юношах и девушках, а об уровне развития коллектива, а значит меры должны быть направлены именно на развитие коллектива.”

-Евгения Лепешова, Психолог

Ощущение взрослости

Через эпатажные поступки подросток начинает ощущать себя более взрослым, что также очень важно в этом возрасте. «Это я пока был маленьким, боялся, а сейчас говорю все, что думаю!» — примерно так обозначает подросток этот водораздел. И чем меньше у подростка реальных возможностей для демонстрации своей взрослости, тем больше он будет пытаться доказывать ее смелыми и неоднозначными поступками. Когда же родители и педагоги готовы меняться вслед за развитием ребенка, предоставлять ему больше ответственности, обсуждать проблемы из позиции «на равных», у подростка не возникает необходимости в эпатажном поведении.

Когда ребенок вступает в переходный возраст, родители часто оказываются в определенном воспитательном тупике. Прошлые приемы не работают, подросток ведет себя все более нагло, напряжение в отношениях растет. И в этот момент очень важно вместо того, чтобы усиливать его, сесть и подумать, что же происходит с ребенком, что скрывается за маской эпатажного поведения. И уже исходя из этого искать новые подходы к общению. Помните, что бурный период обязательно пройдет, и все встанет на свои места!

 

Статья. Ф. Дольто «подросток. Концепция отрочества. Переломные моменты и вехи

Статья. Ф. Дольто «подросток. Концепция отрочества. Переломные моменты и вехи

Об отрочестве известно гораздо меньше, чем о детстве. Сегодня достаточно часто подростков называют «стоящими на переломе» – переносное значение выражения ставит юное существо в позицию «перехода», в «транзитную» позицию и заключает его в рамки некоей возрастной категории. Однако, чем заниматься строительством возрастной пирамиды, не лучше ли, преодолев противоречия и разногласия между психологами, социологами и эндокринологами-невропатологами, прийти к взаимопониманию и открыто установить причинно-следственную зависимость.

Иные продлевают детство до четырнадцати лет и воспринимают подростковый период – от четырнадцати до восемнадцати – просто как «переход» к взрослой жизни. Те же, кто считает этот период временем «возмужания», периодом развития мускульной и нервной системы, склонны продлевать его до двадцати лет.

Социологи отмечают при этом явление, характерное для современности, называемое «запоздалым отрочеством», – вечные студенты, которые живут вместе с родителями много дольше своего совершеннолетия. Есть отдельные психологи, которые рассматривают отрочество как всего-навсего «последнюю главу детства».

 

Так что же это? Отдельный, обособленный возрастной период или пусть самостоятельный и определяющий, но этап на пути превращения ребенка во взрослого?[4]

 

Мне кажется, это мутационная фаза. Для подростка в возрасте конфирмации [5] она так же важна, как рождение и первые две недели жизни для маленького ребенка. Рождение на свет – это мутация зародыша в грудного ребенка и его адаптация к дыханию и пищеварению. Подросток же идет по пути преобразования, неведомого ему самому, что же касается взрослых, он для них – сплошные проблемы: он то объят тоской и тревогой, то полон снисходительности. Мой учитель философии, говоря об одной из моих подруг, которая, как ему казалось, так и не вышла из подросткового возраста, заявлял, перефразируя известную пословицу: «Бог, свечка, кочерга… Что из нее выйдет?» С его точки зрения, нам давно уже пора было повзрослеть. Вот один из возможных способов определять отрочество: это возраст, когда человек – «ни Богу свечка, ни черту кочерга». Подростковый период длится в соответствии с теми представлениями, которые юноши и девушки получают от взрослых, и в тех пределах познания, которые ставит перед ними общество. Взрослые должны помочь молодому человеку стать ответственным за себя и не превратиться в запоздалого подростка.

 

Общество заинтересовано в том, чтобы подросток не слишком долго вел жизнь воспитанника. Однако эта справедливая предпосылка приводит иногда к излишнему усердию, и одиннадцатилетнего ребенка начинают изо всех сил тормошить, чтобы он не остался ребенком на долгие годы. Но если он не хочет просыпаться, не надо его торопить… В обиходе часто говорят: «Ты ведешь себя как ребенок, но ты уже не дитя». Но скажи так отец или мать ребенку, стоящему на пороге отрочества, – не будет ли в том вреда и вины?

 

Думаю, он не придаст этому значения. Другое дело, если это скажет кто-нибудь из его приятелей. Но не родители. Родители в глазах подростков к этому времени уже утратили авторитет. Во все времена, в каждой школе были свои «авторитеты». Лидеры небольших групп. И всегда – был рядом мальчик, менее уверенный в себе, менее раскованный, которому трудно справиться с ролью вожака или атамана. Ему пеняют: «Ты еще маленький, ты ничтожество, ты ничего не понимаешь… уходи отсюда». Такое обвинение в инфантилизме и пренебрежение, прозвучавшее из уст сверстников, куда больше задевает подростков, чем материнское «не будь ребенком».

Подросток также очень болезненно воспринимает критические замечания взрослых, которые играют при детях ту или иную роль. Во время мутации к подростку возвращается хрупкость новорожденного, крайне чувствительного к тому, как на него смотрят и что о нем говорят. Новорожденный, семья которого сожалеет, что он именно такой, какой есть, что он похож на этого, а не на того, что у него такой нос, а не другой, а потом начинает оплакивать его пол или цвет волос, рискует долго помнить эти слова. Такой новорожденный понял, что он почему-то не подходит для того общества, в котором родился. В этом возрасте любое мнение значимо, включая мнения людей, на которых не надо обращать внимания, так как говорят они эти вещи из ревности или потому, что из-за чего-то злятся на родителей. Ребенок этого еще не понимает, он слышит, что о нем говорят плохо, и принимает это за истину, и в дальнейшей жизни это может сказаться на его отношениях с обществом. Роль взрослых, не входящих в семью, и просто знакомых подростку людей, с которыми он общается в школе и в других местах, чрезвычайно важна на протяжении этих нескольких месяцев. К несчастью, неизвестно, когда наступает и сколько длится этот период наибольшей чувствительности у каждого индивида. Так же как у грудных детей. Неизвестно, как грудной ребенок понимает, что говорят о нем. «Ах, как жаль, что она похожа на тетю Лили́… Вот несчастье-то!» Сказали – и начали говорить о тете Лили́, а ребенок получает при этом некую отрицательную нагрузку, и это глубоко западает ему в душу. Теперь мы знаем, что это так. И то же самое происходит с юношей или девушкой на этапе быстрого развития.

Для того чтобы понять, что же такое незащищенность, ранимость подростка, представим себе раков и лангустов, меняющих панцирь: они прячутся в расщелины скал на время, нужное для образования нового панциря, который сможет их защитить. Но если в этот момент, когда они так уязвимы, на них кто-то нападает и ранит их, рана эта сохранится навсегда, и панцирь лишь скроет шрамы, но не залечит раны. Знакомые люди не самого близкого круга играют очень важную роль в воспитании молодого человека, поскольку, с одной стороны, они не обязаны его воспитывать, а с другой – могут оказать благоприятное воздействие в период ускоренного развития, укрепить веру в себя, помочь обрести мужество в преодолении своих слабостей или, наоборот, могут лишить мужества и вогнать в депрессию. Сегодня молодые люди уже после одиннадцати лет хорошо знают, что такое состояние депрессии или паранойи. Они преодолевают их с помощью приступов беспричинной агрессии. В моменты таких «кризисов» подросток отрицает все законы, потому что каждый, кто, по его мнению, представляет закон, мешает его существованию, его жизни.

 

Не делает ли подростка эта защитная реакция еще более незащищенным?

 

В этот период крайней ранимости они защищаются от всего мира либо депрессией, либо негативизмом, который еще более усиливает их слабость.

 

Сексуальность тоже может стать для них прибежищем…

 

В трудные периоды, когда подростку не по себе в мире взрослых, когда ему не хватает веры в себя, он находит поддержку в воображаемой жизни.

 

У них еще нет сексуальной жизни, они только воображают ее. Очень часто они переживают ложный взлет сексуальности, который идет от работы воображения и приводит к мастурбации. В трудные периоды, когда подростку не по себе в мире взрослых, когда ему не хватает веры в себя, он находит поддержку в воображаемой жизни. Юноша или девушка вынуждены активизировать в себе некую зону, которая придает им силу и смелость, это пробуждающаяся генитальная зона. Тут-то как раз мастурбация из средства излечения от депрессии становится западней. Западней, потому что, мастурбируя, подросток сбрасывает нагрузку, и у него не хватает сил противостоять трудностям реальной жизни, победив свои недостатки, в значительной мере более вымышленные, чем реальные, которые, однако, поддерживаются некоторыми замечаниями, некстати высказанными, допустим, матерью: «Ничего из тебя не выйдет, как ты можешь понравиться какой-нибудь девочке, если ты такой неряха?» – или кем-то из окружающих, кто выразит удивление и заставит юношу покраснеть: «Смотрите-ка, а ты, оказывается, неравнодушен к девочкам, так это и есть твой „роман“?» Это ужасно для молодого человека – он разоблачен, на свет извлечено чувство, которое он испытывал; это действительно может толкнуть подростка к мастурбации, потому что она будет единственной поддержкой в мучительном состоянии возбуждения и поможет ему преодолеть его угнетенное настроение. К несчастью, поскольку он получает удовлетворение лишь воображаемое, у него не остается сил на поиски опоры в реальной жизни, в другом человеке, юноше или девушке, на поиски понимания, дружбы или любви, которые поддержали бы его и помогли выбраться из ловушки, куда он угодил из-за равнодушия или агрессивности некоторых взрослых. Да и из-за их ревности, потому что есть взрослые, которые ревнуют к этому «неблагодарному возрасту». Они помнят, как взрослые поносили их самих, и в свою очередь, вместо того чтобы не причинять тех же страданий другим, они даже усиливают их, говоря что-нибудь вроде: «Что ты о себе воображаешь, в твоем возрасте рано еще что-то думать о себе, у тебя молоко на губах не обсохло» и т. д. Когда у подростка появляются собственные мысли и он вмешивается в разговор взрослых, они тут же готовы поставить его на место, тогда как им следовало бы дать ему возможность высказаться: «Так тебе это интересно, ну что ж, давай послушаем, что ты думаешь, пожалуй, это любопытно…» Отцу неприятно слышать, что к мнению его сына прислушиваются окружающие его сверстники. Главным должен быть только он. Есть множество отцов, которые не умеют быть отцами своих сыновей. И что интересно, они не умеют быть отцами с женами своих сыновей и с их девушками, но, когда такой отец остается с сыном один на один, он чувствует ребенка лучше. Происходит это от нежелания принять, что мальчика, когда начинается общий разговор за столом, слушают так же, как его самого, причем мнение сына не совпадает с мнением отца. Отец не желает мириться с тем, что его мнение не превалирует над мнением сына. Справедливо было бы сказать, например: «Знаешь, в разном возрасте мы думаем по-разному, это естественно». Если молодой человек вдруг умолкает или сносит замечание со снисходительной улыбкой – папа не хочет признать свою ошибку, что ж, тем хуже! – либо не осмеливается настаивать на своем, ему приходится искать другое место, где можно высказать свое мнение. Такое, где оно будет чего-то стоить. А так как в семье его мнение «обесценили», он чувствует себя угнетенным и считает себя не вправе размышлять о чем-либо.

 

Когда у подростка появляются собственные мысли и он вмешивается в разговор взрослых, они тут же готовы поставить его на место, тогда как им следовало бы дать ему возможность высказаться.

 

Именно в этот момент ему необходимо укрепить веру в себя. Преподаватели представляются наиболее подходящими людьми, чтобы принять эстафету.

 

Это касается не только школьных учителей, но и спортивных тренеров, преподавателей в школах искусств. Они-то уж должны выслушивать ребенка, интересоваться его мнением о каком-нибудь поединке, о спортивном матче или о выставке. Причем право высказываться должны иметь не только те, кто уже завоевал прочный авторитет, но и те, у кого есть свое мнение, но они держат его при себе. Стоит подбодрить таких подростков: «Ты ничего не говоришь, но ведь у тебя есть собственное мнение, я видел, как внимательно ты смотрел этот матч, у тебя сложилось мнение о каждом из игроков». Подросток, к которому обращаются таким образом, убеждается в том, что не обязательно быть самым активным, его мнение тоже что-то значит для учителя, и это может спасти мальчика, который у себя в семье подавляем родительской волей.

Это хрупкий возраст, но в то же время замечательный, поскольку подросток реагирует на все хорошее, что для него делается. Правда, подростки не демонстрируют эту реакцию сразу. Воспитателю бывает немного обидно, если он не видит никакого эффекта тут же, непосредственно. Я не рекомендую взрослым излишне настаивать. Я только говорю, и неоднократно, всем тем, кто учит детей и порой чувствует себя бессильным: старайтесь поднять их в собственных глазах, продолжайте делать это, даже если кажется, что вы, как говорится, «ломитесь в закрытую дверь». Когда их несколько человек, они старшего ни в грош не ставят, но, когда они оказываются с учителем один на один, мнение того становится для них чрезвычайно важным. Надо уметь «держать удар», имея в виду следующее соображение: как взрослый человек я потерпел поражение, но то, что я сказал, поможет им и поддержит их.

 

Значит, одиннадцать лет – это действительно возраст максимальной ранимости?

 

Да, от одиннадцати до тринадцати лет: они легко краснеют, закрывают лицо волосами, делают нелепые движения, пытаясь скрыть свою застенчивость, свой стыд, а может статься, пытаются скрыть тяжелую душевную рану, которая грозит остаться неизлечимой.

 

Пубертатный период является наивысшей точкой этого критического состояния?

 

Это трудное время, момент подготовки к первому любовному опыту. Подросток чувствует, что есть риск, он желает любви и одновременно боится ее. На сегодняшний день весьма велика необходимость проведения широких дебатов по этому вопросу, нечего составлять пухлые досье о количестве самоубийств или поведении самоубийц… В конце концов встает главная проблема: «Что является кульминационным моментом в жизни подростка – первый сексуальный опыт или опыт смерти?» Я имею в виду столкновение с риском, опасностью или нежелание жить…

Думаю, эти два момента неразделимы. Потому что именно риск первого любовного опыта расценивается как умирание детства. Смерть одного из периодов жизни. И уход его, который влечет вас за собой и подавляет вас так же, как это бывает в любви, и составляет главную опасность этого кульминационного момента, перехода, необходимого для осознания себя гражданином, несущим ответственность, причем перехода неизбежного.

В нашем обществе юные существа лишены какой бы то ни было поддержки при этом переходе, потому что не существует никаких ритуалов, означающих вступление в период перелома. Коллективные инициации предлагались детям приблизительно одного и того же возраста, далеко не каждый из которых был зрелым настолько, чтобы инициация произвела в нем качественное изменение, но это было важное событие, и общество воспринимало этих подростков как инициированных, как преодолевших, что позволяло считать их с этого момента юношами. Готовы ли они к этому внутренне или не готовы, взрослые воспринимают их как имеющих право быть таковыми. Предоставленные же самим себе, нынешние юноши и девушки не имеют того, кто перевел бы их с одного берега на другой всех вместе; они сами себе должны давать право на этот переход. Это побуждает их к рискованным поступкам.

Африка и Океания предлагают этнологам широчайший выбор обрядов инициации и взросления. Было бы интересно рассказать, какие решения принимали общества древних, чтобы помочь преодолеть период мутации, который является смертью детства.

Но прежде чем сравнивать позиции общества по отношению к данной проблеме на протяжении истории человечества или объяснять, каким образом, в одиночку или группами, сегодняшние подростки встречаются с реальностью, попытаемся представить, что происходит в душе каждого индивидуума, выявить, что же именно делает из ребенка подростка.

Основной фактор, который указывает на то, что переломный момент между детством и отрочеством наступил, – это способность отделять воображаемую жизнь от реальной, грезы от реальных отношений.

По прошествии периода, называемого эдиповым, у мальчика, влюбленного в свою мать, пламя ревности к отцу-сопернику, в котором он в лучшем случае видит объект восхищения, гаснет, ребенок входит в возрастной период, который мы называем латентным [6]. Понимая, что он всего-навсего ребенок, он уходит в себя в ожидании будущего. Это вовсе не исключает проявлений скрытой сексуальности, но он отдает себе отчет, что объект его любви может быть только за пределами его семьи; итак, в благополучном случае ребенок конца эдипова периода, то есть восьми-девяти лет, сохраняет огромную идеализированную нежность к матери и к отцу тоже, однако со смешанным чувством и доверия, и страха, что он отступает от тех правил, которые отец велит ему выполнять, это не правила, продиктованные самим отцом, но те, которым следует отец, подавая ребенку пример их исполнения. В отце ребенок видит и гаранта исполнения этих правил, и беспримерное свидетельство обуздывания своих порывов.

В любом случае к одиннадцати годам дают о себе знать предвестники сексуальной функции, которые в значительной степени состоят из воображаемых компонентов до тех пор, пока в эту игру не вступит тело, – это соотносится с первыми непроизвольными семяизвержениями у мальчиков и наступлением менструаций у девочек. Но еще до того, как заговорит тело, можно отметить, что мальчик или девочка психологически готовятся к этому периоду, будучи охвачены физической лихорадкой воображаемой любви к каким-нибудь образцам для подражания, которых сейчас фаны называют идолами и которые пришли на смену вчерашним героям. Эта идоломания идет из Соединенных Штатов. Герои и идолы выполняют роли партнеров по играм, где воображаемое подменяет реальность.

Значит, на пороге отрочества начинается вторая воображаемая жизнь?

Первая воображаемая жизнь, которая начинается в три-четыре года, связана с людьми, наиболее близкими ребенку, то есть с отцом, матерью, братьями и сестрами, близким семейным окружением. В остальном его отношения с внешним миром основываются на том, что о нем говорят взрослые, напрямую внешний мир его не интересует, если только не происходит каких-то грандиозных событий вроде вражеского нашествия или войны, которые ребенком воспринимаются прежде всего как источник мучений для родителей. В обществе же относительно стабильном восприятие внешнего мира полностью исчерпывается семейными интересами ребенка и тем, как его семья реагирует на общество, тем, какие лозунги выдвигает отец. Обычно дети согласны с мнением отца и с его политическим выбором. Когда у родителей возникают разногласия, ребенок испытывает огромные трудности, пытаясь мыслить самостоятельно, но он об этом молчит примерно до одиннадцатилетнего возраста. К этому времени назревшие противоречия требуют разрешения: во второй воображаемой жизни объектами детского интереса, который выходит за рамки семейных, то есть объектами, которые должны подготовить ребенка к реальной жизни, все равно продолжают быть родители – в виде точки отсчета… Отец, которого не любят, потому что он развелся с матерью, или мать, у которой всегда плохое настроение, потому что отец постоянно перечит или бросает обвинения ей в спину, или бабушка со стороны отца, которую ребенок не любит, потому что она не любит невестку, – конфликтные отношения, которые вторгаются в воображаемую жизнь ребенка девяти – одиннадцати лет, проявляются только в одиннадцатилетнем возрасте как результат продолжительного воздействия несовпадения реального и воображаемого. Но если все идет хорошо, если в семье нет никакого разлада, ребенок свободен в своем воображаемом мире, – его домашние не попадают в качестве образцов для подражания в тот город, который он создал в своем воображении. Эти образцы существуют для него во внешнем мире. Он расценивает свою семью как пристанище и ценит ее очень высоко, но при этом он не чувствует, что играет в ней сколько-нибудь значительную роль, и ищет пути самоутверждения в окружающем обществе. Вся его энергия уходит на общение со школьными товарищами, с товарищами по секции или же на какое-нибудь занятие, а также на жизнь воображаемую, пищу для которой могут давать телевидение, чтение или игры, которые он изобретает. Вот что происходит в предпубертатный период, когда воображаемая жизнь ребенка «уходит» из семьи и перемещается во внешний мир. Когда наступает отрочество, именно тогда этот воображаемый внешний мир побуждает ребенка заявить о том, что он покидает свой семейный мир. Ему хочется самому ощутить, если можно так выразиться, то несоответствие между воображаемым и реальностью и самому войти в те социальные группы, о которых он много чего напридумывал, но чье существование подтверждается окружающими. Он тянется к компаниям юношей старше себя, где стремится стать «своим». Таким образом, выйдя из семьи и смешавшись с соответствующей социальной группой, которая в этот момент играет для него роль поддержки вне семьи, он входит в отрочество.

Нельзя совершенно сбрасывать со счетов модели семьи, если никаких переходных моделей нет. Речь идет не о подменах, а о смене одних на другие, что позволит подростку обрести настоящую самостоятельность, обрести, пройдя через царапины и игры, через трудности и достижения, ожидавшие его в жизни в период от одиннадцати до четырнадцати лет. Его или ее.

Поделиться ссылкой:

Понравилось это:

Нравится Загрузка…

Опубликовано:20.12.2019Вячеслав Гриздак

«Навыдумывали себе диагнозов!» Психические расстройства у подростков — не мода, а проблема, которую надо решать

«Начитались пабликов и навыдумывали себе диагнозов! Какие проблемы могут быть у подростков?» — так часто говорят обыватели, и их поддерживают некоторые журналисты. Считается, что детство — лучшая в жизни пора: беззаботное, золотое время — поэтому у детей и подростков не может быть психических заболеваний.

Когда я это читаю, то от ярости с трудом могу видеть строчки у себя перед глазами. Ведь я была ребенком с ментальными расстройствами. У меня было обсессивно-компульсивное расстройство и с-ПТСР, которые сделали меня практически недееспособной: они стоили мне учебы в вузе, хороших отношений и огромного количества сил и времени.

И если бы мои родители поверили мне, если бы я получила терапию раньше, моя жизнь могла бы сложиться иначе. Гораздо счастливее.

Но, увы, мне пришлось ставить себе диагноз самой: я читала об ОКР в интернете и понимала, что это обо мне. Что я не схожу с ума, что мои навязчивые страхи и странные ритуалы вроде непрерывных молитв и перелистывания страниц — не признак неведомого безумства, а вполне обычное психическое расстройство, которое в США даже считается четвертым по распространенности. Оно поддается лечению, и нет в нем никакой обреченности, никакого влияния бесов, которым пугал меня отец.

Читайте также:

Я была ЛГБТ-подростком в православной семье: 6 установок, которые могли бы спасти мою психику

Сейчас, в Англии, мне прописали медикаменты, и у меня даже есть карточка, подтверждающая право на бесплатный проезд, такую выдают в том числе тем, у кого инвалидность из-за ментальных расстройств. Но десять лет назад я была тем самым подростком из интернета, которого так часто поднимают на смех.

Такая уж в постсоветских странах психиатрия: официальный диагноз и помощь получить очень сложно, и еще сложнее — если ты ребенок, чьи проблемы традиционно не воспринимаются всерьез.

Ошибка или симуляция?

Пятилетний опыт работы в области защиты прав инвалидов подсказывает мне, что люди любых возрастов очень редко приписывают себе диагнозы «просто так».

Конечно, подростки, как и любые другие люди, могут использовать название психических расстройств в качестве метафор: «На меня так училка посмотрела, что у меня паническая атака началась», — но в таких случаях человек не думает всерьез, что у него паническая атака.

Естественно, есть мнительные подростки, которые могут прочесть о каком-то состоянии и ошибочно приписать его себе. Скажем, парень, который плохо играет в футбол, может решить, что у него диспраксия — но ему хватит одного вечера за компьютером для того, чтобы убедиться, что диспраксия выражается иначе, чем просто неловкость.

Кроме того, взрослые допускают такие же ошибки при поиске причин своих недомоганий.

Но чаще всего ошибочная самодиагностика связана с тем, что подросток или ребенок действительно страдает от серьезных проблем — только не может понять их причины и не знает, куда обратиться за помощью. Поэтому люди с шизоидным расстройством могут решить, что они аутичные, а люди с тревожностью заподозрить у себя биполярное расстройство.

Бывают и более сложные случаи.

Например, подросток с истерическим расстройством жаждет внимания любой ценой и считает, что не сможет привлечь его иначе, кроме как выдумав тяжелый, стигматизированный диагноз. Тут и идет в ход информация из интернета. У такого подростка действительно есть проблемы — и неважно, соответствует ли действительности нагугленный диагноз.

Или другой ребенок — с повышенной тревожностью — панически боится, что у него диссоциативное расстройство идентичности (его в народе называют «раздвоением личности») и начинает «замечать» у себя всевозможные симптомы. Да, он ошибся с диагнозом — но можно ли считать, что у постоянно объятого страхом человека нет проблем?

И желание привлечь внимание, приписывая себе тяжелый диагноз, и «обнаружение» у себя несуществующих симптомов — не симуляция, а признаки реальных проблем, которые следует разобрать как минимум с психологом. Здоровый человек не усядется в инвалидную коляску «просто так», чтобы привлечь к себе внимание, а, прочитав о параличе, не почувствует, что у него отказали ноги. Так и человек без ментальных расстройств не будет упорно настаивать на их существовании.

Особенно невыгодно и небезопасно попусту выискивать у себя диагнозы подросткам: ментальные расстройства в нашем обществе так стигматизированы, что большинство родителей их боятся, а сверстники могут затравить за «слабость» и поменьше. Это далеко не самый «удобный» способ выделиться, что бы об этом ни говорили.

Психическое здоровье: статистика

Откуда же берется такое количество подростков, подозревающих у себя психические диагнозы? Ответ простой: это те самые подростки, которых «пропускает» наша медицина и чьи проблемы игнорируют родители.

По статистике, в Англии каждый десятый ребенок или подросток когда-либо страдал от каких-либо психических или неврологических расстройств и заболеваний. При этом 70% таких детей и подростков не получают абсолютно никакой помощи на ранних стадиях этих состояний!

И это в развитой стране, в которой психическому здоровью уделяется гораздо больше внимания, чем у нас. На постсоветском пространстве дела обстоят еще хуже.

Пренебрежение психическими проблемами молодежи может казаться безобидным. Вы можете подумать так: «Всё это — возрастная ерунда, ребенок это перерастет», — и ошибетесь.

Увы, в одних только США 15,8% подростков всерьез задумывались о самоубийстве, а 7,8% как минимум один раз предпринимали попытки покончить с собой.

Ученые не раз доказывали связь между качеством жизни и психическим здоровьем, поэтому можно предположить, что в России этот процент должен быть еще выше (статистики по этому нет).

Получается, мы считаем детство беззаботной порой, но при этом дети и подростки довольно часто страдают от психических заболеваний. В чем подвох?

Маргарита Татарченко, психолог-консультант:

«О том, что психические заболевания у детей и подростков — не выдумка, можно узнать в ближайшем кабинете детского психиатра. О том, что такие заболевания могут быть весьма различной природы (инфекции, травмы, последствия травм и заболеваний, неврологические причины психоподобных состояний и т. д.) — там же.

Но есть и те причины, о которых не очень любят говорить. Это влияние семьи и ближайшего окружения. Ребенок достаточно долго полностью зависим от родителей, ему не выжить в одиночку. Соответственно, он будет вырабатывать различные способы приспосабливаться к семейным реалиям, а затем к садику, школе. Внешняя среда и человек, не имеющий никаких имущественных прав, права свободы передвижения, самообеспечения, выбора где и с кем жить, — находятся в оппозиции.

Первым начать диалог должен бы тот близкий, у кого ресурса больше, то есть родитель. А если родитель имеет жесткую схему в голове, предусматривающую лишь свод правил и ограничений для подростка? Тогда, следуя логике, подросток оказывается заблокирован во множестве своих проявлений!

Переживаться это может крайне болезненно: как плен, тюрьма. Почему же взрослых не удивляет подавленное состояние заключенных и пленников: их страх, отчаяние, ощущение полной беспомощности — а вот у тинейджеров то же самое возмущает и раздражает?

Выслушать своего ребенка, воспринять его слова с должным вниманием и уважением — единственный вариант выхода из болезненной для подростка и всей семьи ситуации.

Возможно — и скорее всего — понадобится помощь специалиста, чтобы самодиагностика не нагрузила избыточной тревогой, не ввергла в отчаяние. Можно начать с эндокринолога и невролога (проверить физиологические причины депрессивного, тревожного и т. д. состояний).

И важнее всего увидеть, понять и почувствовать, что подросток, ребенок — не робот, а такое же живое чувствующее человеческое существо, но с меньшим опытом и ресурсом. Так помогайте, будьте рядом по-человечески уважительно.

Ну а кто считает, что на просторах России раньше такого не было — есть написанные в советское время книги по детской психиатрии, о психосоматических заболеваниях и их причинах. Непросто читаются, да. Но стереотипы от них разваливаются».

«Раньше такого не было»

Убеждение, что раньше было меньше психических заболеваний, так же неоднозначно, как утверждение «раньше люди реже умирали от рака».

Медицина не стоит на месте, и качество диагностики психических заболеваний — в том числе у детей и подростков — постоянно растет. И рак, и проблемы с психикой мы теперь можем не просто лучше диагностировать, но и диагностировать на более ранних стадиях. Кроме того, в современном мире появилась возможность оказать своевременную терапию и спасти жизни пациентов с этими состояниями.

Раньше деревенский житель с тяжелой депрессией мог просто умереть от голода, а сейчас он (или его окружение) может понять, что с ним происходит, с помощью интернета, который постепенно появляется и в селах — и обратиться к врачу в ближайшем крупном городе.

А повышенный уровень грамотности (в том числе бо́льшая осведомленность в вопросах психологии) и улучшение качества жизни позволяют нам более внимательно относиться к психическому и физическому здоровью.

Можно ли «перерасти» психические расстройства

Почему многие подростки, которые в детстве бунтовали против произвола родителей, во взрослом возрасте признают свои прошлые действия бессмысленным бунтом? Правда ли, что психическое здоровье таких взрослых начинает нормализоваться само по себе?

Далеко не все готовы разбирать свои детские травмы, более того: в нашей культуре силен культ семьи. Многие люди, отрицающие семейные ценности, — это люди, которые сталкивались с домашним насилием в своей семье.

Но в то же время многие подвергнутые насилию люди считают это насилие по отношению к себе нормальным и даже правильным вследствие глубоких психологических травм. Кроме того, желание хотя бы в собственной фантазии обладать «нормальной семьей» и «нормальным прошлым», чтобы вписаться в общество, зачастую сильнее, чем преданность правдивости собственных воспоминаний.

Мысли о негативном детском и подростковом опыте могут вытесняться, а неприятные чувства — отрицаться. Но психические заболевания, появившиеся в детстве, не исчезают без последствий: длительное нахождение в небезопасной среде может привести к гормональному сбою и увеличивает вероятность возникновения подобных заболеваний в будущем, а так называемое улучшение может оказаться следствием посттравматического стрессового расстройства.

Очень часто пережитые в детстве психические травмы влияют на характер человека, делая его более импульсивным и раздражительным или, наоборот, вялым и безразличным к происходящему.

Именно воспитание — точнее, подавление детей — обычно лежит в основе выученной беспомощности, из-за которой человек зачастую сам не может понять, чего он хочет от жизни.

Это довольно предсказуемое последствие общего мнения, что лучшее качество характера для ребенка и подростка — покорность.

Маргарита Татарченко, психолог-консультант:

«Влияние детства и отрочества на всю дальнейшую жизнь человека огромно. Именно в детстве и отрочестве закладываются основные типы реагирования, в том числе и поведенческие.

Из детства с нами самые глубинные наши убеждения, установки и ценностные ориентиры. Если они противоречивы, связаны с пережитой болью, сильным страхом, ощущением полной беззащитности и беспомощности — во взрослой жизни придется туго.

Автоматически будут срабатывать те способы реагирования на события, которые способствовали физическому и психическому сохранению себя как живого существа. Только вот в новую реальность такие привычки думать и действовать определенным образом часто не вписываются. А гибкости и широты горизонта у бывшего запуганного и зарегламентированного ребенка нет и быть не может.

Последствия можно наблюдать постоянно. Начиная от поиска сферы деятельности, заканчивая моделью построения отношений с партнерами. Склонность к созависимому поведению, зависимости разного рода, пассивно-агрессивное или просто агрессивное поведение в ситуациях, которые не предполагают подобного, подозрительность, повышенный уровень тревожности и т. д. Ну и физические последствия всего этого не заставляют себя ждать, к сожалению.

То есть чем более уважительными, принимающими, поддерживающими и опирающимися на реальность были отношения в семье, тем устойчивее и реалистичнее повзрослевший подросток, тем шире его взгляд на мир, тем выше его адаптивность и самореализация».

Что делать?

Что же мы можем сделать для того, чтобы уберечь детей и подростков от психических расстройств, а главное — от попыток самоубийства? Мы можем научиться прислушиваться к детям и подросткам, которые живут рядом с нами.

Маргарита Татарченко, психолог-консультант:

«Почему важно принимать жалобы детей и подростков на психическое здоровье всерьез? Ребенок любого возраста — живое чувствующее существо, единственное в своем роде. Не копия родителей, а сложно организованная немеханическая система. Дети — не придаток, а самораскрывающиеся самоценные люди.

Каждый возраст имеет свои особенности, в связи с развитием мозговых структур, это надо знать и помнить. Но помнить о том, что пережитое ребенком в детстве закладывает основы его системы реакций на внешний мир, оценку самого себя и своих мыслей, убеждений, действий. Соответственно, этими основами и оценками человек живет свою индивидуальную жизнь.

Если с детства человек привыкает к тому, что его тревоги и затруднения никого не интересуют, его вообще как бы и нет, он только помеха и нагрузка — при этом все его попытки повлиять на ситуацию блокируются без объяснений, — то взрослым он будет абсолютно убежден в том, что мир враждебен.

Ну а в остальном есть варианты, колеблющиеся от полюса „кругом враги“ до „я источник всех зол“, — варианты непродуктивные, доставляющие много страданий и людям. Те, кто игнорирует проблемы своих детей, обесценивая их, затыкая им рты, должны понимать, как они влияют на их взрослую жизнь».

Когда в следующий раз ваша дочь или младшая сестра скажет, что у нее депрессия, не поднимайте ее на смех, вспоминая знаменитую книгу Джерома.

Внимательно выслушайте ее жалобы, помогите ей разобраться, отведите ее к специалисту.

Не дайте ей пополнить список подростков, покончивших с собой из-за того, что они вовремя не получили помощь.

Подростковая война — BEZMOLIT.TV – Жизнь по своим правилам

Подростковая войнаПодросток – это еще не полноправный взрослый, но уже и не ребенок.

Это человек с неопределенным статусом.

Основная его задача – этот статус обрести и разобраться с тем, кто он сейчас и кем будет по жизни.

По доброй традиции, существующей в нашем обществе, родители и педагоги, окружающие подростка, как правило, активно ему в этом мешают. Это и порождает пресловутую Подростковую Войну…

 

Пробить «стеклянный потолок»!

Подросток отчетливо ощущает, что вышел из того возраста, когда все вокруг было просто, понятно и устойчиво. Он чувствует, что детство кончилось, ситуация изменилась, а вот что конкретно изменилось – понятно далеко не всегда. Непосредственно очевидна лишь верхушка айсберга: окружающие начинают относиться к нему по-другому. Предъявляется значительно больше требований: родительские умиления по поводу детских попыток помочь сменяются более серьезными поручениями по хозяйству – поначалу в качестве признания расширившегося круга способностей подростка, с легким полушутливым намеком: сам факт того, что ему доверяют такие значимые вещи, как мытье посуды, уборку квартиры и выбрасывание мусора уже почти делает из него взрослого. Затем то, что раньше было предметом гордости и основанием для поощрения, постепенно становится обязанностью и превращается в каждодневную бытовую рутину.

При этом новых прав в отношениях с родителями, как правило, либо совсем не прибавляется, либо бывает немного: существуют вещи, которые разрешены родителям, но по-прежнему запрещены подростку.

Стеклянный потолокЭтот феномен известен под названием «стеклянного потолка»[1] – невидимый барьер статуса, отделяющий (в данном случае) подростка от взрослых. Через «потолок» прекрасно видно: люди, находящиеся «наверху», живут по-другому – происходящее в мире взрослых отличается от того, что происходит с ним; но природа этого барьера и способы его преодоления подростку, в большинстве случаев, неизвестны.

Преодоление «стеклянного потолка» ассоциируется у подростка обычно с победой в Войне – обретением прав и статусных привилегий, которыми обладают взрослые. Что же это за права? В первую очередь и почти исключительно – это право на независимость. Стать на одну доску с родителями и педагогами: самому контролировать и направлять свою жизнь, самостоятельно задавать цели, приоритеты и определять значимость своих действий – вот чего хочет подросток.

В этом своем желании он последовательно проходит 3 стадии:

Первая – безальтернативный конформизм – стадия согласия с существующими правилами по умолчанию. (Если родители сказали, что нужно чистить зубы 2 раза в день – значит, так и буду делать). Это свойственное ребенку согласие проистекает из невозможности осознать, что может быть по-другому. Как только такое осознание пробуждается, это знаменует собой переход к следующей стадии:

Компульсивное отрицание – самая неприятная для окружающих, но жизненно необходимая подростку стадия «нащупывания границ дозволенного» и «ускользания от принуждения». Собственно, она-то обычно и ассоциируется с Подростковой Войной. На этой стадии подросток отрицает то, что прежде не вызывало у него сомнений (Почему это надо спать раздетым? А я буду в одежде! Зачем обувь чистить? Не буду – все равно запачкается и т.д.). Завершается данная стадия осознанием того, что прямое отрицание делает столь же зависимым от чужого мнения, как и бездумный конформизм[2].

Стадия альтернативного сотрудничества – это стадия осознанного поведения. Базируется она на четком понимании: «любой поступок – это всегда только мой выбор. Что бы я ни делал, это обусловлено моим желанием». Если оно совпадает с желаниями окружающих – это хорошо, тем проще будет его реализовать. Если не совпадает – будет сложнее. Сложнее потому, что несогласие с мнением окружающих (это подросток выяснил на предыдущей стадии) всегда влечет за собой ответственность. Вопрос заключается лишь в том, как реализовать свои желания так, чтобы при этом было как можно меньше негативных санкций и лишней (ненужной самому) ответственности? Ответ очень прост – сотрудничая. Во всех случаях, когда это представляется возможным и не вредит собственным интересам.

Необычайно важно то обстоятельство, что на данной стадии сотрудничество носит осознанный характер и возникает по собственному желанию – в соответствии с собственными целями – а не по шаблону и не под давлением, как на предыдущих.

Однако для того, чтобы этой стадии достичь, надо по меньшей мере иметь собственные цели по жизни, собственные идеалы и не сводимое к мнению окружающих представление о себе.

Разберемся с этим подробнее:

Война за самооценкуКлауд Страйф

Принципиальное значение для формирования адекватной самооценки человека по жизни имеет ответ на вопрос: выиграл он свою Подростковую Войну или проиграл: смог ли отстоять право[3]  на реализацию собственных целей и идеалов? Другими словами – право на статус взрослого человека, самостоятельно определяющего свою судьбу.

В основе «своего» (невыводимого из мнений окружающих) поведения всегда лежит «своя» цель. Именно она отличает конформизм (делаю уроки, потому что так родители сказали – своей цели нет) от сотрудничества (делаю уроки, потому что хочу поступить в тот ВУЗ, который сам выбрал – своя цель налицо).

Для того, чтобы иметь свою цель, надо представлять, кто ты и чем отличаешься от окружающих – то есть иметь адекватное самопредставление, или – если по-русски – самооценку.

Итак:

Конечная цель Подростковой Войны – растождествление самооценки и оценки окружающих.

Если Война успешна, подросток обретает «внутренний стержень» – адекватную самооценку, представление о своей цели и своем пути, которое позволяет быть «на равных» с кем угодно: в ее основе лежит понимание: существует только один человек на свете, который несет ответственность за его самооценку – сам подросток. Отсюда – осознание глубинной личной ответственности за свои действия, поступки и жизненные ориентиры. Оборотной стороной этого является осознание собственной исключительности и жизненного потенциала.

Именно осознание простого факта («твоя самооценка зависит только от тебя!») и позволяет смело выбирать свой путь по жизни, ставить цели и реализовывать их.

Что означает проигрыш в Подростковой Войне?

Безальтернативное принятие картины мира (то есть способов оценки себя самого и всего происходящего вокруг), предлагаемой – или навязываемой – родителями и педагогами.

Что означает выигрыш в Подростковой Войне?

Право иметь свою картину мира и свою – не сводимую к социально значимым факторам –  самооценку.

При этом доверие и сотрудничество, возникающие при согласовании интересов, принципиально важны – но они возможны только после того, как подросток осознает и примет свой новый статус в качестве полноправного члена общества – с полной ответственностью за свой выбор и свои действия. То есть сотрудничество с окружающими возможно – и это принципиально важно – только если подросток выигрывает свою Войну.

Необходимо пройти через стадию отрицания для того, чтобы достичь полноценного сотрудничества, а не подчинения.

 

Как это происходило раньше

Ружья уже были, да.В традиционных обществах (например, в племенах индейцев) существовали процедуры инициации – «возрастные обряды, благодаря которым подростки получают доступ к сакральному, к знанию, к сексуальности, становятся человеческими существами»[4]. То есть становятся полноправными членами общества с четко определенным статусом. Чаще всего, статус был связан с получением имени (иногда второго – духовного). До процедуры подросток воспринимался (окружающими и в первую очередь собой ) как ребенок, после процедуры – как взрослый. Есть ли что-то похожее в нашем обществе?

Получение паспорта?[5] Право избирать? Или, может быть, право быть избранным? На самом деле все гораздо глубже – это достижение возраста, при котором подросток может привлекаться к уголовной ответственности. Ответственность официально удостоверяет, что подросток способен теперь на действия, действительно что-то значащие для окружающих. Т.е. уголовная ответственность – это признак того, что теперь подростка в некоторой степени опасаются, признавая за ним возможность совершить общественно опасное деяние. Преследование по всей строгости закона – это узда, которая необходима только опасным. Тем самым некоторый статус за подростком уже признается.

Давайте разберемся в отличии этой ситуации от ритуалов древних:

Во первых, после прохождения инициации подросток получал не только обязанности, но и права. Он мог участвовать в делах племени наравне со всеми, жениться/выходить замуж[6]

Во-вторых, процедура имела четко определенный, неизменный смысл и значение – все участники заранее знали, что в результате молодой человек/девушка становится полноправным членом общества. В то время как в наше время многие подростки (да и взрослые) не знают, что уголовная ответственность за некоторые правонарушения[7] наступает с 14 лет, за основную массу – с 16 лет, а полная ответственность наступает с 18 лет. Почему не знают? Такие необразованные? Вряд ли. Скорее потому, что законодательство, определяющее этот возраст, постоянно меняется[8], и уж конечно не зависит ни от самого подростка, ни от решений взрослых из его ближайшего окружения[9].

И в-третьих, в первобытном ритуале подросток сам добывал себе имя – ему надо было его завоевать. Не все выходили из ритуала инициации победителями. Это уже создавало определенный повод для самоуважения и уважения окружающих. Можно сказать, что этот ритуал и был Подростковой Войной, протекающей в форме блицкрига. При этом Войной узаконенной, направленной по социально приемлемому руслу.

В нашем же обществе такого социально полезного ритуала нет. Поэтому подростку приходится самому заниматься всем спектром социальных и психологических вопросов по осознанию и принятию своего нового статуса.

 

Почему этого боятся и что с этим делать?

Есть несколько причин страха Подростковой Войны:

В нашей социальной системе, как уже отмечалось, почти-взрослый человек имеет неопределенный статус: он зависит от родителей, постоянно живет с ними, но уже располагает большими возможностями, чем ребенок и – что гораздо более важно – значительно менее лоялен и подконтролен.

Не всегда понятно, как к нему относиться, как делить бытовые обязанности/полномочия; когда надо мотивировать и договариваться, а когда – внушать авторитетом и заставлять. В «социальном уставе» не прописано 🙂

Поэтому, даже не осознавая этого, родители часто стараются сделать вид, что подросток – человек еще недостаточно взрослый и обращаться с ним можно по привычке – как с ребенком. Так удобнее – менять свое поведение и задумываться над ним лишний раз не надо – а там, глядишь, и опасный период проскочим. Скорее всего, так и будет. Период проскочите, и ребенок на всю жизнь останется зависимым и безответственным.

Данный вид родительского поведения («наседка-клуша») подпитывается чудесной верой в то, что человек из ребенка сразу в одночасье может стать взрослым. И раньше (с помощью ритуала) это действительно было возможно. Но сегодня – уже нет.

Подростки тоже не всегда позитивно воспринимают взросление. В некоторых случаях оно обрастает тревогами, страхами и опасениями.

Самая очевидная причина – ответственность. Раньше ее не было, теперь к ней надо привыкать. Следующая – менее очевидная – необходимость думать, думать, думать…

Причем, самостоятельно – ведь любая (пускай даже здравая) мысль, воспринятая от взрослых и не переосмысленная самостоятельно, в этом возрасте воспринимается как внушение – часть морализирующей дидактики, направленной на обеспечение послушания. Можно, конечно, расслабиться и пустить все на самотек, но куда деться от беспокоящего ощущения того, что время уходит, что-то безвозвратно меняется – и надо разобраться с этими вопросами именно сейчас, пока поезд не ушел окончательно?

И, наконец, третья причина, отчасти связанная со второй – необходимость добывать себе в жизни[10] новый статус, не сводимый к статусу родителей. Для этого же что-то делать надо!

Если вы родитель: чем помочь подростку?
Рука помощи

Во-первых, с пониманием отнестись к его желанию стать полноправным и независимым членом общества и уважать его – на словах и на деле. Наверное, вы сами были бы не очень-то рады, если бы он решил остаться на всю жизнь ребенком, сидящим на вашей шее.

Во-вторых, дать подростку как больше честной, достоверной информации о социальном строении общества[11].

В-третьих, осознать, что детство безвозвратно ушло – и теперь авторитетом, внушениями и угрозами ничего не добиться. Учитесь договариваться и передоговариваться с подростком, как с почти-взрослым человеком. Обращайте больше внимания на прояснение и синхронизацию общих целей. Важно, чтобы эти цели были понятны и вам, и ему.

Если вы подросток:

Во-первых, можно осознать, что ваши усилия по поиску своего места в жизни абсолютно оправданы – и продолжить их. При этом осознать, что точно так же абсолютно оправданы усилия окружающих – в том числе и родителей.

Во-вторых, сконцентрироваться на прояснении узловых вопросов: «кто я и чем отличаюсь от окружающих? От кого или от чего зависит моя самооценка?»

В-третьих, искать точки соприкосновения ваших целей по жизни с интересами окружающих – и сотрудничать с ними там, где это не противоречит вашим интересам.

Победоносной и быстрой вам Подростковой Войны!

И еще – это совет для всех – стоит помнить о том, что подростковая война подобна свинке или краснухе: может быть в любом возрасте – но чем раньше она случится, тем легче будут последствия. Для всех.

 

А. Безмолитвенный © 2009

 Размещение статьи на других ресурсах возможно. С обязательной ссылкой на www.bezmolit.tv

[1] «Стеклянный потолок» – (в первоначальном смысле) невидимый, но реально существующий социальный барьер, отделяющий женщин, представителей меньшинств и – шире – подчиненных сотрудников в организациях от высших руководящих должностей. Затем значение этой идиомы было трансформировано и расширено: теперь она описывает статусный барьер, задающий неравенство вообще.

[2] На всякий случай даю здесь примерную логику обоснования того, почему это так:

Независимость по отношению к окружающим можно условно обозначить как «невычислимость» поведения человека на основании знания позиций (мыслей, поступков, отношений и требований) других людей. На стадии конформизма, естественно, никакой независимости нет – наблюдается тождество позиций ребенка и родителей. Стадия отрицания, затеваемая как попытка обрести независимость, все равно оставляет вычислимым – в самом деле, поведение подростка в Подростковой Войне предсказать не так сложно, как ему хотелось бы думать: описывается оно немудреной сентенцией «сделай наоборот!» (есть еще радикальный вариант того же самого: «сделай назло!»).

Как только подросток осознает свою «вычислимость» (окружающие начинают предсказывать его поведение: «а, ну опять, как обычно, на улицу побыстрее убежишь, чтобы посуду не мыть»), он переходит к следующей стадии, подключая к «негативным» (не мыть полы, не делать уроки) позитивные выборы – и становится действительно более независимым, зная, что его поведенческий репертуар расширен за счет поведения «не так» и «наоборот». Только теперь он может принимать полноценные личностные решения, поскольку впервые в его жизни действительно есть из чего выбирать. Именно поэтому стадия компульсивного отрицания исключительно важна – избежать ее (пусть даже в слабых проявлениях) нельзя.

[3] В первую очередь – перед самим собой

[4] Элиаде М. Тайные общества: обряды инициации и посвящения. М.: Гелиос, 2002. с. 352

[5] Эта процедура воспринимается скорее не как отголосок архаичного зова джунглей, а как модернистская насмешка над первобытной инициацией – искривленное отражение, в котором только намеками угадываются осколки ритуала обретения имени.

[6] Насчет женских ритуалов инициации смотри: Римма Ефимкина. «Три инициации в «женских» волшебных сказках».

[7] Кстати, существует расхожее мнение, что ответственность с 14 лет наступает только за особо тяжкие преступления. Это не так. В самом деле, не назовешь же особо тяжкими «заведомо ложное сообщение об акте терроризма (статья 207), хулиганство при отягчающих обстоятельствах (части вторая и третья статьи 213), вандализм (статья 214)».

[8] Родители подростка жили при законодательстве, которое регламентировало другие сроки наступления ответственности.

[9] Как это ни парадоксально, современный человек в данном отношении в большей степени зависим от решений неведомых «небожителей», которых он даже никогда не видел, чем первобытнообщинный.

[10] Первоначально – в

Подросток отказался ходить в храм — что делать? | Вера 21 | О Православии Сегодня | Православный Интернет

Никогда не думала, что эта беда случится со мной, вернее, с моим ребенком. Я не заставляла своих детей ходить со мной в храм. Ведь, как говорится, «невольник – не богомольник». Просто предлагала, мягко уговаривала и смотрела на реакцию. В последнее время сын-подросток постоянно приводил какие-то отговорки, чтобы не ходить на Литургию. Я огорчалась, соглашалась с его решением, но в следующий раз вновь приглашала его с собой. А однажды он отозвал меня в сторонку и, немного помявшись, признался, что сомневается в существовании Бога. И, оказывается, уже полгода как. Но молчал, не хотел, чтобы мама переживала.

Чувство недоумения, разочарования, растерянности и даже паники охватили меня. Но внешне я старалась быть спокойной. Сказала сыну: «Знаешь, я была готова к чему-то подобному. Многие подростки в твоем возрасте отходят от Бога, начинают сомневаться в Создателе. Это нормально. Если мы сомневаемся, значит, мы развиваемся, идем вперед. Если у тебя появятся вопросы, можешь смело спрашивать. Будем вместе искать на них ответы».

В тот момент для меня самым важным было остаться с сыном друзьями. Переходный возраст – это время, когда родители перестают быть для детей авторитетом, когда слова мамы и папы подвергаются беспощадной критике и безоговорочному отрицанию. Но это все естественный процесс. Сам Господь говорит: «Оставит человек отца своего…» (Еф. 5:31). Однако, в этот период очень сложно сохранить взаимопонимание и доверительные отношения с подросшим ребенком. И родителям надо приложить все старания, запастись ангельским терпением, чтобы не оттолкнуть от себя колючего, словно напуганный еж, подростка.

Слава Богу, мы с сыном остались друзьями. Видно было, что к этому разговору он долго готовился и сильно переживал. После того как первое смятение улеглось, я стала думать, как быть дальше. Во-первых, я перестала звать с собой сына в храм. Во-вторых, начала анализировать, по каким причинам подростки уходят из церкви.

Так почему подростки уходят из церкви?

Бывает, что родители не видят (или не хотят видеть), что их подросший ребенок изменился не только физически, но изменилось его мировоззрение, восприятие окружающих, круг интересов. Подросток стремится к самостоятельности, а мать и отец не хотят его отпустить, считают еще маленьким и не воспринимают всерьез. Тогда происходит бунт. Подросток отрицает ценности и установки, которые хотят навязать ему родители.

В 13-15 лет детей тянет в молодежную среду. Именно там они находят себе новых авторитетов. И именно в этот период появляются неверующие или придерживающиеся не православных взглядов друзья. Запрет общения с неподходящими по мнению мамы или папы личностями приводит только к еще большему взаимному непониманию и отторжению. Поэтому очень важно принять выбор сына или дочери. Ребенок стал личностью со своим мнением и убеждениями. Это надо осознать и смириться. Надо позволить подростку «уйти в мир», не пытаясь ограничить его существование только пределами церкви и церковной общины. Кино, музыка, видеоигры — это не всегда плохо. Подростка невозможно изолировать от современного мира.

Как невозможно его оградить от вопросов сексуальной жизни. В интернете, по телевизору, в глянцевых изданиях пропагандируется гиперсексуальность, а целомудрие считается пережитком прошлого. В такой культурной среде очень много соблазнов и сложно хранить чистоту, как того требует церковь. Это тоже может оттолкнуть подростка от Бога.

Немаловажную роль в восприятии веры и Бога является поведение родителей и окружающих верующих людей. Если подросток видит, что говорят они одно, а поступают совсем не по-христиански, то такое лицемерие очень быстро приносит разочарование в Боге. Фарисейство, к сожалению, и в наше время еще процветает.

Когда ребенок маленький, то он безоговорочно принимает на веру все, что ему рассказывают родители: о сотворении мира Богом, о чудесах святых и промысле Божьем. Но чем старше становится подросток, чем больше он узнает, обучаясь наукам, тем больше у него возникает вопросов и сомнений. Теперь он находит противоречия между идеей сотворения мира и эволюцией, видит «отсталость» церкви от научного прогресса или даже ее «антинаучность». Немалую роль в становлении подобных взглядов играет светское образование в современных школах. Часто неверующие учителя «аргументированно» навязывают ученикам свое видение мира. Большинство подростков попадают под влияние таких педагогов и начинают сомневаться в Боге.

Подросток хочет самостоятельности, он всеми силами и способами пытается разорвать «пуповину», которой связан с родителями. Как бы ни было больно и страшно за родное дитя, но именно в этот период надо дать ему свободу выбора. Вера, которая была у него изначально — это вера его родителей. Теперь же наступает этап поиска своей собственной веры. Пусть даже и через ее отрицание.

Недавно на глаза попалась очень поучительная притча. Мальчика каждое лето возили на электричке к бабушке. Он подрос и заявил, что уже может самостоятельно поехать к бабушке, без взрослых. Родители позволили ему. Отец, прощаясь с сыном на пероне, сунул ему какую-то бумажку в карман и сказал, что если будет совсем одиноко и страшно, то пусть он заглянет в карман. Довольный мальчик уселся в вагоне. Сначала он весело смотрел вокруг, гордый своей самостоятельностью. Но постепенно множество чужих и незнакомых лиц стали вызывать в нем тревогу. Он беспокойно ерзал на скамейке, настороженно оглядывался вокруг, но страх и напряжение только возрастали. Тут он вспомнил про папину бумажку и быстро вытащил ее из кармана. На листке была написана одна фраза: «Сынок, я в соседнем вагоне».

Что с этим делать?

Изучив в интернете мнения специалистов в области психологии и советы разных священников, я наконец, решила и сама обратиться за помощью. Психолог не уговаривала меня, не успокаивала, а просто сказала одну фразу. И эта фраза вмиг прояснила мое сознание: «У Бога нет внуков. У Бога есть только дети». Действительно, ведь мы приобщаем детей не только к своей вере, но и ведем их к Богу нашим, взрослым, путем, по которому мы сами прошли много раз ошибаясь и разочаровываясь. Но ведь у каждого свой путь к Богу.

Потом была исповедь. И там от батюшки прозвучала еще одна важная для понимания фраза: «Возможно, Господь попускает такое с нами, чтобы мы смирялись. Чтобы больше молились за наших детей».

Еще как нельзя кстати вспомнились слова преподобного Порфирия Кавсокаливита: «Не говори слишком много детям о Боге. Лучше больше говори Богу о детях».

После изучения мнений различных священников и специалистов в области психологии, найти универсальный рецепт того, как не допустить ухода детей из Церкви, к сожалению, мне так и не удалось. Но зато теперь я знаю, как мне следует вести себя.

Ты сам ушел от Бога, значит, и вернуться должен тоже сам. Я отпускаю тебя. Но всегда буду рядом. Буду молиться за тебя и уповать на Промысел Божий. Я буду в соседнем вагоне, сынок…

АВТОР: Глафира Знаменская @glafira_znamenskaya

Фото: www.tatmitropolia.ru

Вам также могут понравиться статьи:

Манипуляции, личные границы и обличение: где здесь Бог?

«Их задача в жизни — встретить Христа самим»

Как подготовить ребенка к Причастию?

Понимание и лечение трихотилломании у подростков — Теории

Если ваш подросток вырывает волосы, у него может быть трихотилломания. Хотя не очень часто, трихотилломания хорошо изучена, и есть помощь, доступная для этого условия.

обзор

Трихотилломания — это состояние, при котором человек вырывается, выкручивает или ломает свои волосы. Это растягивание волос не по косметическим причинам (например, формирование бровей с помощью пинцета) и часто вызывает дистресс. В настоящее время считается, что приблизительно 1, 5% мужчин и 3, 5% женщин в Соединенных Штатах страдают трихотилломанией. Это может начаться в молодом возрасте (до 5 лет), но ребенок часто вырастает из этого, когда он начинает это рано. Когда вырывание волос начинается позднее, в подростковом или подростковом возрасте, оно может быть более стойким и продолжаться в зрелом возрасте.

Люди с трихотилломанией будут вырывать волосы на голове, но они также будут вырывать ресницы, брови и / или волосы на других частях тела, таких как области подмышек, лобка, подбородка, груди или ног. Вытягивание волос может быть без сознания или преднамеренным. Согласно Учебному центру Trichotillomania (TLC), это условие, которое может приходить и уходить; выдергивание волос может прекратиться на несколько дней или даже месяцев, но затем повториться. Есть даже доказательства того, что кто-то может вырвать волосы во время сна. Это сложная проблема, которая может проявляться по-разному в зависимости от человека.

причины

Короткий ответ заключается в том, что никто не знает наверняка, что является причиной такого рода стягивания волос, хотя, кажется, существуют его биологические силы, а также поведенческие, обучающие и психологические компоненты для его развития. Иногда трихотилломания встречается у детей с тревогой, большой депрессией, обсессивно-компульсивным расстройством или болезнью Туретта. В настоящее время расстройство классифицируется как расстройство импульсного контроля. У детей может возникнуть неконтролируемая потребность вырывать волосы, или они могут неосознанно их вырывать во время других занятий, таких как просмотр телевизора.

Почему трихотилломания является проблемой

TLC обсуждает множество причин, почему трихотилломания становится пробл

бесплатных видео о зоофилии для подростков / стр. 2

XXX Sex Zoo — Дом
  • Популярные видео
  • новейшее видео
  • Длинные видео